Сейчас будет 100500 отписок и постановок мне диагноза. Ну что ж.
Последние дни вынуждают опубликовать свою позицию прилюдно, наверное, это глупо. Но вдруг кто-то задумается.
22 (не 24!) февраля мне было, мягко говоря, не по себе. Я четко утверждала, что любые столкновения - это плохо, лучше было бы без них. Патриоты меня упрекнули в либеральности, либералы - в том, что я недостаточно категорична. Моя точка зрения, к слову, не поменялась. Я много лет иных взглядов с властью, не поддерживаю некоторых решений, но правда остается в том, что страна у меня была и будет одна. Мой курс укрепился, когда я стала работать с детьми Донбасса и когда общалась со взрослыми беженцами. Можно сказать, у меня спала пелена с глаз и окончательно все прояснилось. Нет, так нельзя поступать с людьми, как поступили с ними. Более запуганных и потрясенных людей я не видела. Которые от шороха сворачиваются клубком и закрывают голову руками. И нет, нельзя быть в стороне и бросать. И нет, они не считали себя Украиной, они отделились.
Летом я говорила всем: "Ребят, все-таки не война, а спецоперация. И не дай боги когда-то вы признаете, что ВОТ ТЕПЕРЬ война... А ТОГДА была спецоперация. Но антипатриоты были неумолимы.
19 (не 21!) сентября у меня был нервный срыв. Произошло то, о чем я говорила 24 февраля. Некоторые знают, как именно я связана с частичной мобилизацией. И вангую общую. Хочу ли я любую мобилизацию? Нет. Не могу хотеть. Я рискую потерять весь смысл своей жизни. Но могу ли я быть падлой и желать нашим поражения или как-либо препятствовать? Ответ прост: я не камикадзе. Я не могу желать неудач и смерти своему мужу, его будущим боевым товарищам, нашей армии в целом. И да, я поддерживала наших все это время, рублем и делом, простите, если кого-то разочаровала. Но мне не стыдно. Сейчас идет речь о суверенитете и возможности нашего будущего, либо превращения нашей страны в кучу мелких, бесправных и ресурсодобывающих гетто. Нет, сейчас мы не ресурсодобывающее гетто и очень плохо, если вы так думаете - вы зажрались.
Пару дней назад, начиная приходить в себя, я перечитываю действующее законодательство, считаю, через сколько там вступят поправки в силу и какие есть варианты уберечь мужа... Он бьет меня по рукам и говорит: "Я и не подумаю отлынивать". Если и есть смысл жить, то, наверное, только будучи честным и благородным человеком.
Если надо - мы оба пойдем. Защищать жизни тех, кто нас сейчас проклинает, и если надо - отдадим свои, чтобы кто-то мог дальше ругать Россию. Но - будучи живым.